Блин, Алекс, запоганил своим штампом высокоинтеллектуальную тему. Хотя после такого брейка у меня хватило смелости всунуться:)))

Елена, права!!! Куда уж мне. Такие асы тут. На полном серьезе!!

Re: Alла-

похоже нам цитаты фигачит из своей незаконченной курсовой:) вывод-то, аль анализ где? не вижу, вобщем не сдашь...:))0

Re: удивительно

ты не перестаёшь меня радовать и удивлять, ты точно миллионерша!

Re: грусть

что случилось? куда пропала? и в прямом смысле, и в переносном..?

удивительно...

Если бы он мне попался, я бы с удовольствием его прочитала.

удивительно...:

Ой, а вот и душка Алекс :).

Дарагой мой человек, позвольте мне со всей ответственностью заявить вам (перефразируя всяккую муру): «Алекс, вы жопа». А посему, завидовать не можете, вам показалось :))

Блинь, народ вы читаите такие книги аж уши вянут, муру всякую :) а вообшем то я вам завидую, что у вас есть время на это самое чтение, то ли вы неудачные лодыри, то ли милионерры :)

Алlа, как мы совпали случайно во времени :)

Да, интересное сопоставление. Очень. Как раз вчера встретились строки про Мейерхольда — и картина нелюбви расцвечивается совсем другими оттенками....

Про Катаева.

Он в конце своего творческого пути написал «Алмазный мой венец». Как он сам сказал – «это свободный полет фантазии, порожденный истинными происшествиями».

В этом «Венце» Катаев рассказал об их молодой, веселой, несмотря на тяжелое время (20-30-е годы) жизни. В повести он никого не называет по имени. Юрий Олеша – ключик, Маяковский – Командарм, Эдуард Багрицкий – птицелов, Илья Ильф – друг, брат – младший брат Катаева Е. Петров, сооавтор Ильфа, королевич – Есенин, соратник – Асеев, мулат – Пастернак, кузнечик – Мандельштам, штабс-капитан – Зощенко, конармеец – Бабель. Булгакова он называл «синеглазый».

Они дружили с Булгаковым с молодости. В его сестру Катаев, как он сам пишет, был смертельно, но безнадежно влюблен. Отсюда вот такой, например, его вывод: ключик как-то сказал мне, что не знает более сильного двигателя, чем зависть. Я же видел еще более могучую силу — любовь, причем неразделенную.

Он без особого восторга писал о Булгакове, но для сопоставления, надеюсь, будет интересно:

«Синеглазый же, наоборот, был весьма консервативен, глубоко уважал все признанные дореволюционные авторитеты, терпеть не мог Командора, Мейерхольда и Татлина и никогда не позволял себе, как любил выражаться ключик, «колебать мировые струны».

А мы эти самые мировые струны колебали беспрерывно, низвергали авторитеты, не считались ни с какими общепринятыми истинами, что весьма коробило синеглазого, и он строго нас за это отчитывал, что, впрочем, не мешало нашей дружбе… Он любил поучать — в нем было заложено нечто менторское. Создавалось такое впечатление, что лишь одному ему открыты высшие истины не только искусства, но и вообще человеческой жизни. Он принадлежал к тому довольно распространенному типу людей никогда и ни в чем не сомневающихся, которые живут по незыблемым, раз навсегда установленным правилам. Его моральный кодекс как бы безоговорочно включал в себя все заповеди Ветхого и Нового заветов...

… Был в нем почти неуловимый налет провинциализма. Когда он прославился, надел галстук бабочкой, купил ботинки на пуговицах, вставил в глаз монокль, развелся с женой и затем женился на Белосельской-Белозерской. Потом появилась третья жена — Елена. Нас с ним роднила любовь к Гоголю.»

Грустно улыбаясь...

Мне тут нечего сказать.

Я не читала «Дневник», так что эта неожиданная возможность, которая мне выпала, радует.

А дополнительная возможность посопоставлять, радует вдвойне :)

У меня нет под рукой книги и не могу точно вспомнить рассказ одного журналиста, который мне попался, когда, узнав Булгакова, начала, по обыкновению, штудировать все, что можно было найти про него.

Ну так, приблизительно:

он был их соседом по дому, вернее по балкону, и часто встречался на балконе с М.А,, поскольку оба курили. Не помню, каким он видел Булгакова, но запомнилось, как когда он его спрашивал: — Что сейчас пишите, Михаил Афанасьевич? Тот всегда отвечал: — Так… вещичку.

И когда этот журналист через много-много лет читал «Мастера и Маргариту», он всегда вспоминал это «так… вещичку».

Очень насмешило «повысить неграмотность» :))

Алlа, продолжим сопоставлять?

1 ноября 1933 года.

«Позвонил писатель Буданцев, что физиолог Брюхоненко, — который работает по вопросу об оживлении мертвого организма и делает опыты с отрезанной собачьей головой, — хотел бы очень познакомиться с М.А.

.....

Часа через два приехал Брюхоненко, рассказывал о работе своего института, говорил, что это — готовый материал для пьесы, звал туда. Потом показывал привезенные им с собою образцы пространственного рисования.

Я оставила его обедать. .....»

25 декабря 1933 года.

«К четырем часам заехала в Театр за М.А., поехали на Якиманку в Институт переливания крови. Брюхоненко очень жалел, что не может показать оживление отрезанной головы у собаки — нет подходящего экземпляра. Показывал кое-какие свои достижения.

Но главное — настойчиво предлагал М.А. написать пьесу — вместе с ним — положив в основу какой-нибудь из его научных опытов.

Тут же приехал его знакомый режиссер из „Союзкино“ с уговорами написать фильм вместо пьесы или и то и другое. Но вместе с тем было ясно, что фамилия „Булгаков“ его пугает, он все время бормотал, горестно вздыхая:

-Да… ведь вы же сатирик!.. ведь я помню ваши „Роковые яйца“… да-а..

И качал грустно головой.

Потом и он и Брюхоненко, оба в пиджаках, без пальто, несмотря на сильнейший мороз, выскочили во двор, провожая нас, и приглашали еще приезжать к ним.»

и кусочек для улыбки :))

18 января 1934 года.

"… М.А. рассказывал, что в Театре местком вывесил объявление:

«Товарищи, которые хотят ликвидировать свою неграмотность или повысить таковую, пусть обращаются к Т. Петровой».

Второй рассказ:

Н.В. Егоров, по своей невытравимой скупости, нашел, что за собак, которые лают в «Мертвых душах», платят слишком дорого, — и нанял каких-то собак за дешевую цену, — и дешевые собаки не издали на спектакле ни одного звука..."