Поиграем в догонялки? Кто быстрее?

А знаете, откуда взялась шариковская «Москвошвея» в романе? М.А. для подтверждения диплома врача нужно было проходить очередную переаттестацию, хоть он не практиковал уже 18 лет. Это действовало на него угнетающе, и каждый раз он очень нервничал, переживал.

Аттестационная комиссия переехала непонятно куда, они с Е.С. долго-долго ее искали и нашли в какой-то тьмутаракани, на задворках фабрики «Москвошвей». Мрачный райончик и мрачные обитатели. Наверное все вместе наложилось и зацепилось в памяти :)

А вообще знаковое слово «Москвошвея». Признак дурного качества и вкуса одежды, но зато есть принадлежность к массам :). У Мандельштама есть такие иронические строки:

Пора вам знать: я тоже современник,

Я человек эпохи Москвошвея,

Смотрите, как на мне топорщится пиджак,

Как я ступать и говорить умею!

Попробуйте меня от века оторвать! —

Ручаюсь вам, себе свернете шею!

Два раза по Гы:) Гы:)

elena-tokareva.livejournal.com

Роза, радуга радует.

Да, Люси, спасибо. Юмор, стилистика, маленькие штрихи, за которыми многослойность, и, конечно, автор. Очень хорошо.

Алла, я поняла, что Вы имели ввиду. Кстати, ехто отрывок (Абанамат) из «Наши» но и в соло на ундервуде тоже есть. То что я привела — из раннего творчества Довлатова, и мне он понравился из-за используемых эпитетов и сравнений. Более поздние рассказы уже наполнены какой-то грустью и горечью, что отражается на юморе. Про этом он не становится хуже, а несколько другим, более качественным. Расскажу Вам тот отрывок, в котором Довлатова увидела я.

«Подошел Новый год. Намечалась традиционная конторская вечеринка. Как это бывает в подобных случаях, заметно активизировались лодыри. Два алкоголика метранпажа побежали за водкой. Толстые девицы из отдела писем готовили бутерброды. Выездные корреспонденты Рушкис и Богданов накрывали столы...

Работу в этот день закончили пораньше. Внештатных авторов просили не расходиться. Редактор вызвал Буша и сказал:

— Надеюсь, мы увидимся сегодня вечером. Я хочу сообщить вам приятную новость.

Сотрудники бродили по коридорам. Самые нетерпеливые заперлись в отделебыта. Оттуда доносился звон стаканов.

Некоторые ушли домой переодеться. К шести часам вернулись. Буш щеголял в заграничном костюме табачного цвета. Его лакированные туфли сверкали. Сорочка издавала канцелярский шелест.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал я ему.

Буш смущенно улыбнулся:

— Вчера Галина зубы продала. Отнесла ювелиру две платиновые коронки. И купила мне всю эту сбрую. Ну как я могу ее после этого бросить!..

Мы расположились в просторной комнате секретариата. Шли заключительные приготовления. Все громко беседовали, курили, смеялись.

Буш держался на удивление чопорно и строго. Сел в кресло у окна. Взял с полки книгу. Погрузился в чтение. Книга называлась „Трудные случаи орфографии и пунктуации“.

Наконец всех пригласили к столу…После этого было множество тостов. Пили за: главного редактора и ответственного секретаря. За скромных тружеников — корректоров и машинисток. За внештатных корреспондентов и активных рабкоров. Кто-то говорил о политической бдительности. Кто-то предлагал создать футбольную команду. Редакционный стукач Игорь Гаспль призывал к чувству локтя. Мишка Шаблинский предложил тост за очаровательных женщин...

Комната наполнилась дымом. Все разбрелись с фужерами по углам. Закуски быстро таяли.

Затем на пороге возникла жена главного редактора — Зоя Семеновна. В руках она несла громадный мельхиоровый поднос. На подносе тонко дребезжали чашечки с кофе.

До этого Буш сидел неподвижно. Фужер он поставил на крышку радиолы. На коленях его лежал раскрытый справочник. Потом Буш встал. Широко улыбаясь, приблизился к Зое Семеновне. Внезапно произвел какое-то стремительное футбольное движение. Затем — могучим ударом лакированного ботинка вышиб поднос из рук ошеломленной женщины...

Помещение наполнилось звоном. Ошпаренные сотрудники издавали пронзительные вопли. Люба Торшина, вскрикнув, потеряла сознание… Четверо внештатников схватили Буша за руку. Буш не сопротивлялся. На лице его застыла счастливая улыбка. Кто-то уже звонил в милицию. Кто-то — в „скорую помощь“,..

Через три дня Буша обследовала психиатрическая комиссия. Признала его совершенно вменяемым. В результате его судили за хулиганство. Буш получил два года — условно.

Хорошо еще, что редактор не добивался более сурового наказания. То есть Буш легко отделался. Но о журналистике ему теперь смешно было и думать...

Тут я на месяц потерял Буша из виду. Ездил в Ленинград устраивать семейные дела. Вернувшись, позвонил ему — телефон не работал. Я не забыл о Буше. Я надеялся увидеть его в центре города. Так и случилось.

Буш стоял около витрины фотоателье, разглядывая каких-то улыбающихся монстров. В руке он держал половинку французской булки. Все говорило о его совершенной праздности.

Я предложил зайти в бар „Кунгла“. Это было рядом. Я хотел узнать, что произошло. Ради чего совершил Буш такой дикий поступок? Что это было — нервная вспышка? Помрачение рассудка? Буш сам заговорил на эту тему:

— Пойми, старик! В редакции — одни шакалы...

Затем он поправился:

— Кроме тебя, Шаблинского и четырех несчастных старух… Короче, там преобладают свиньи. И происходит эта дурацкая вечеринка. И начинаются все эти похабные разговоры. А я сижу и жду, когда толстожопый редактор меня облагодетельствует. И возникает эта кривоногая Зойка с подносом. И всем хочется только одного — лягнуть ногой этот блядский поднос. И тут я понял -наступила ответственная минута. Сейчас решится — кто я. Рыцарь, как считает Галка, или дерьмо, как утверждают все остальные? Тогда я встал и пошел...

Два дня в Москве лил дождь. Мелкий, противный осенний, он именно лил.

Но рано или поздно все кончается. Кончился и этот дождь. И вдруг вспыхнула радуга! Она осветила весенним светом Москву, люди улыбнулись...

И также быстро радуга пропала.

Но небо расчистилось и засияло — голубым, а облака, подсвеченые заходящим солнцем стали розовыми. Они отразились в лужах и весь город стал розовым!

Люди замедляли шаг у входа в метро, чтобы удивиться такой чудесной перемене...

Но дела влекли их дальше, и вновь уйдя в себя они уходили под землю, чтобы вновь подняться наверх уже в полной темноте. Наступил вечер.

Москва, 26-27 ноября 2006 г.

Коллега :), ваш стиль узнаваем настолько, что мне доставляет удовольствие любоваться вашими изысканиями. Дерзайте, мне нравится :)))

И получается, что всё цветное. Для каждого-разное

Да, да, конечно. Согласна. Для каждого разное. Разве не об этом я сказала Люси?

«именно поэтому этот отрывок для меня цветистее многих остальных»

Нуу… ну не знаю… ну может, как если бы мы радовались цветнику, показывая друг другу любимые цветы. А вы бы предложили взглянуть на садовника.

Хм, хм :) не все цветы одного и того же садовника нравятся одинаково. Одним по душе нежные, бледные лилии, а кому-то нравятся яркие красные маки. Мне не хотелось, чтобы у тех, кто не очень знаком с творчеством Довлатова, осталось столь бледное впечатление, которое возникло у меня от рассказа Люси. Может быть я неправа. Бог мне судья.

Но! Разве не призывала я в погоню за знаниями :)

Солнце еще не склонилось, мессир. Но кони застоялись, пора в путь :)