Клуб «Проект О.Г.И.». Накурено, душно, тесно. Через плечо впереди стоящей девушки смотрю на молочно-сизые картинки — иллюстрации книги «Ежик в тумане». На сцену поднимается седовласый Юрий Борисович Норштейн. Известному мультипликатору исполнилось 65, и здесь он представляет книгу, изданную по мультфильму, который в 2003 году был признан лучшим в мире.

Его мультики считаются мировой классикой, но из всех творений Норштейна «Ежик в тумане», пожалуй, самый знаменитый и любимый. Многие говорят, что он слишком тяжелый и трудный для детского восприятия, некоторые пытаются найти в этой расплывчатой туманности и неопределенности тайный философский смысл бытия, а кто-то усматривает в нем некую психоделичность. Так, на сайте транс-музыки «Ежик в тумане» вполне органично вписывается в круг транс-сказкок и психоделических рассказов.

В таинственной, даже мистической, сумеречности любой звук потрясает, любое неясное очертание превращается в замысловатый образ. Сова, ухая, преследует Ежика, а тот лишь пожимает плечами и тихо говорит: «Псих». Надолго запоминается полный тоски и безысходности его обреченный голосок: «Я совсем промок. Я скоро утону». Приходит на ум зловещая считалочка-страшилка: «Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана: «Буду резать, буду бить, все равно тебе водить». Тем не менее, есть что-то притягательное в этом мультфильме, что-то по-домашнему уютное, доброе и светлое.

— Юрий Борисович, расскажите о своей книге.

— У этой книги три автора. Было бы неправильно говорить только обо мне. Ее бы не было без Сергея Козлова, создателя сказки, и художницы Франчески Ярбусовой. Эта книга — случайное дитя. Если будет переиздание, она будет дополнена.

— Работа над «Шинелью» началась в 1981 году, сколько уже снято?

— Снято на данный момент минут 20, а должно быть 65. Многие говорят: «Вот, связался с гоголевщиной!». Время такое!

— Что для вас дороже всего в фильмах?

— Не то, что в фильмах, а что вокруг них. Например, оператор Александр Жуковский — друг на всю жизнь.

— Что испытываете по окончании работы?

— Страшное состояние! Как будто стоишь на краю пропасти и боишься, что вот-вот рухнешь туда. Напряжение настолько велико, что возникает необходимость его как-то нейтрализовать. Кто-то уходит в запой. Это не мой стиль. Ведь существуют лес, дождь, друзья, дети, в конце концов. Даже в самой безвыходной ситуации надо верить, что появится та рыба, которая посадит тебя на спину и довезет до нужного берега.

— А что для вас работа: игра или мучительный поиск?

— Иногда хочется бросить все. Кажется, ну не туда загреб, не на тот трамвай сел. Например, во время работы над «Ежиком в тумане» мы долго не могли найти образ главного героя. Уже сняли и лошадь, и падающий лист, а ежика все не было и не было. В какой-то момент я заорал на Франческу: «Ну что же ты не можешь сосредоточиться?!» Она заплакала. Но буквально за несколько секунд нарисовала того, кто был нужен.

— Много ли невысказанного остается после завершения съемок?

— Конечно. Кино вообще — кладбище невысказанных мыслей. Так, финал «Ежика в тумане» задумывался другим. В последних кадрах должна была быть не лошадь, а силуэт филина над колодцем, который продолжал ухать в него. То, каким получается фильм, как развивается та или иная сцена, во многом зависит не от нас. Кроме того, немаловажно индивидуальное восприятие зрителей. На показах «Ежика…» появление собаки вызывало смех, я этого предвидеть никак не мог. По сути, зритель — соавтор режиссера. Постепенно привыкаешь к тому, что было сделано.

— Ищете ли вы смысл жизни?

— Мы все, сами того, может быть, не замечая, постоянно находимся в этом поиске. Когда мы жили в Марьиной роще, отец часто выносил на улицу четыре табуретки, клал на них матрац и перетягивал его. А после его смерти нам с братом еще долго говорили: «Вот Борис Абрамович перетянул матрац. Какая хорошая работа!» Вот и весь смысл — добрая память о человеке.

— С чего начинаются фильмы: с персонажей или со сценария?

— Дрожащий от упавшей капли лист… Такая картина уже может послужить началом фильма. Должно быть особое внутреннее видение, особое восприятие мира. Художник, который умеет реалистично нарисовать — еще не художник. Главное — интересное воплощение мысли, а правдоподобие необязательно.

— А на кого рассчитан «Ежик в тумане»?

— На детей и на взрослых, которые не забыли, как были детьми. С возрастом у нас теряется интерес к ярким впечатлениям. Моя дочь в 15 лет, когда мы вышли с ней гулять, сказала: «Знаешь, а я всегда думала, что снег идет из фонаря». Вот то образное гибкое мышление, которое необходимо художнику.

— А вам не кажется, что «Ежик в тумане» несколько мрачноват для детей?

— Моя внучка в два с половиной года довольно забавно с увлечением пересказывала «Ежика…» в лицах. В три с половиной — она смотрела его из-за стула. Когда приближались самые страшные для нее моменты, она пряталась за его спинку или уходила на кухню. Вот не знаю, с точки зрения дошкольного воспитания, правильный ли это мультфильм или нет.

--------------------------------------------------------------------------------

Пепельные сумерки — любимый колорит кадра Юрия Норштейна — рассеиваются теплым светом ламп. Будто чувствуешь запах малинового варенья, запах можжевеловых веточек и все думаешь о лошади: как она там, в тумане?…

Светлана ЧУГУНОВА