Консолидация всей власти одной партией в стране с тоталитарным прошлым — дело небезопасное. Может ли ЕС повлиять на политические процессы в Венгрии? Какую войну ведет премьер Орбан? Об этом рассуждает экс-министр иностранных дел, первый еврокомиссар Венгрии, руководитель Центра исследований расширения ЕС Центральноевропейского университета (CEU) Петер Балаш (Balázs Péter).
Новое избирательное законодательство, новый закон о СМИ, очередное изменение конституции, которое усиливает централизацию и дает неограниченные полномочия действующей власти. Можно подумать, что речь о Беларуси. Но все это — шаги правительства Виктора Орбана накануне парламентских выборов 2014 года. Именно за эти шаги премьера Венгрии критикует и оппозиция, и ЕС. Именно эти шаги ставят под угрозу демократию в стране, считают политологи.

— В 1996 году Беларусь начала свой путь к авторитаризму именно с кардинального изменения Конституции... И мне интересно: может ли Венгрия пойти по этому же пути?

— Каждая страна уникальна, и у каждой свой путь, — считает господин Балаш. — Но главная разница в том, что Венгрия является членом ЕС, а Беларусь — нет. Кроме того, в 1989 году в нашей стране произошел системный переворот, которого так и не дождалась Беларусь. Хотя, по сути, еще с 1956 года Венгрия стала дистанцироваться от социалистической системы. В 1956 году люди сказали, что они лучше умрут, но в такой системе жить не будут. Аналогичные процессы проходили в Чехословакии, Германии, Польши. Беларусь этот путь так и не прошла.
Наша проблема в том, что в 1990 -е годы мы думали, что если все наши демократические перемены мы закрепим входом в европейские структуры, то уже больше ничего изменить будет нельзя. Пути назад не будет. Мы думали, что нужно подождать три парламентских цикла, когда каждая партия побудет у власти, и мы увидим, как она ведет себя во власти и в оппозиции, а где-то через 12 лет мы получим четкую картину — и общество консолидируется. Прошло 20 лет. Каждая партия действительно была при власти, но общество еще больше запуталась... Некоторые партии раскололись, какие-то исчезли, появились новые... Процесс не окончен. Мы до сих пор в начальной фазе.

— В чем причина? Чего не учли вдохновители и архитекторы демократических реформ в Венгрии?

— Существует много причин, но главная — отсутствие цели. Такой, которая была в конце 1990-х годов, — присоединение к европейской семье. В 2004 году Венгрия стала членом ЕС, и люди подумали, что теперь будут решены все их проблемы. Проблемы остались, а цель исчезла.
Доказательством отсутствия такой цели есть деятельность правящей партии, которая сейчас ищет цели на чердаке. И находит их в наследии Хорти, национализме Хорти.
Вторая причина в том, что в ЕС недостаточно механизмов, которые бы могли контролировать соблюдение европейских законов и норм во всех странах-членах. Правда, в Английском клубе тоже никто никого не контролирует. Но все придерживаются его правил. ЕС основан на этих же принципах. Все страны вступали в Евросоюз добровольно, и предполагалось, что все будут придерживаться действующих норм и правил. Но сейчас некоторые страны ведут себя как дети, оставшиеся без контроля родителей.

— Есть ли у ЕС возможность повлиять на политические процессы, происходящие в Венгрии? И вообще, что происходит в Венгрии, может, эксперты и аналитики преувеличивают угрозы?

— Сегодня, когда Виктор Орбан сталкивается с любым, даже минимальным, сопротивлением своей политике, он переписывает правила, изменяет или устраняет институции. Оказал сопротивление Конституционный суд — «Фидес» изменила закон, и вот уже Конституционный суд более не правомочен в вопросах бюджета. Суды стали слишком независимыми, и вот уже все судьи старше 62 года будут отправлены на пенсию, нужно закрыть рот СМИ, — пожалуйста, новый закон. Это своего рода тоталитарный подход: вся власть любой ценой. Почему я говорю «своего рода»? Все же наша страна — часть ЕС и НАТО, другие государства следят за тем, что происходит в Венгрии. Это не тотально закрытая система а-ля Албания времен Энвера Ходжи. Вы можете ехать в Австрию, в Словакию, и на границе вас никто не остановит. Здесь работает множество посольств, инвесторов, бизнесменов, журналистов... И рано или поздно народу надоест. Думаю, первые признаки недовольства уже видны: ведь раньше полицейские и пожарные — те, кто должен защищать власть, — не выходили на улицы.
Правительство открыло слишком много фронтов — с полицией, с судами, со СМИ... Рано или поздно таким действиям власти будет положен конец.
Виктор Орбан недавно заявил, что Габсбурги не могли нам диктовать, Москва не могла, и Брюссель не сможет. Да, действенных политических рычагов у ЕС нет. Но Брюссель приносит деньги и оказывает существенную помощь. Без этого финансирования многие социальные программы придется закрыть. И что тогда делать правительству, как побеждать на выборах?
Не нужно бороться с ЕС. Надо смотреть вперед, в европейское будущее, а не оглядываться назад. Но у нас пока все иначе. Каждое утро, когда я иду на работу, я прохожу возле площади Лаяша Кошута, которую сейчас перестраивают. Знаете, какой вид она будет иметь после реконструкции? Она станет такой, как была в 1944 году.

—  Откуда у «Фидес» и ее лидера такое желание идти своим путем, изобретать велосипед? Банальная жажда неограниченной власти или что-то другое?

— В нашем центре мы проводили исследование моделей поведения политических лидеров и пришли к интересному выводу. Долгое время многие европейские страны находились под давлением каких-либо империй: Российской, Австро-Венгерской, Турецкой, советской, что оставило след на модели поведения политических элит. Можно выделить две основные модели: полная зависимость или неповиновение. Такая модель поведения спроецировалась и на ЕС. Это просматривается и на правительствах Венгрии. Одни кабинеты полностью выполняли все советы ЕС. Другие высказывали свое полное неповиновение. Виктор Орбан, так же, как и Вацлав Клаус или Лех Качиньский, — политики неповиновения.
В венгерской истории было много освободительных войн, которые, к сожалению, всегда нами проигрывались. Такую же освободительную войну ведет сейчас Виктор Орбан против ЕС, против всего глобальная мира, против мирового финансового лобби, и поэтому он все еще очень популярен. Но это не настоящая война, она идет не против истинных врагов. Например, сейчас у нас враг МВФ, всю страну завесили плакатами против МВФ, но премьер хорошо знает, что эти деньги нужны стране. Он просто врет.
За каждой ложью Орбана идет очередная ложь, которая ведет в никуда. На лжи он строит какую-то несуществующую реальность.
За три года парламент принял 726 законов, а сегодня спикер парламента Ковер Ласло говорит, что мы и так приняли много законов, и пусть правительство сейчас управляет своими указами. Проблема в том, что власть Орбан использует для личной выгоды, а не для страны. Доходы идут отдельным людям, и мы даже знаем их имена. Наглядный пример — закон о трафике, который ввел монополию на продажу табака.
«Фидес» просто потрясена той безграничной властью, которую она получила, и старается выжать из ситуации максимум. Это большая неожиданность для граждан, в первую очередь для тех, кто голосовал за «Фидес».

— С обычными гражданами все понятно, они очень любят популистов. Когда люди слышат то, что им нравится, мозг отключается. А венгерские элиты, какова их роль, что они могут?

— Вопрос в том, кого мы называем элитой. Что касается политической элиты, то за последнее десятилетие она значительно маргинализовалась, снизился престиж политиков. Первые венгерские правительства (1990-1998 годов) пользовались большим уважением среди населения. После 1998 моральный и профессиональный уровень политиков начал снижаться. За исключением короткого периода, когда у власти был Гордон Байнаи. А за последние три года политический уровень снизился как никогда.
Политиков сейчас больше беспокоит рейтинг, а не реальные дела, которые они могут сделать. Популизм сейчас очень модный. В том числе и благодаря СМИ. Популистами были Саркози во Франции и Берлускони в Италии. Популизм Орбана называют футбольным. Орбан всю риторику строит на том, что существует две команды, которые борются между собой. И разговаривает он с обществом как на футбольном поле. Орбану также очень нравится Путин, но пока что он не дорос до его уровня.
А еще наш нынешний премъер повсюду строит футбольные поля и стадионы. В Европе уже был диктатор, который строил стадионы, —Чаушеску построил стадион даже в деревне, где родился. Всем известно, чем закончил он свою политическую карьеру.

— Какие европейские перспективы и приоритеты Венгрии?

— Единственная возможность Венгрии остаться субъектом международной политики и решать свои проблемы — это быть вместе с другими европейскими странами.
Когда я был министром иностранных дел, у меня на столе лежала семь папок, по количеству соседей Венгрии. Каждое утро я начинал свой рабочий день с того, что просматривал каждую из них, чтобы быть в курсе того, что произошло у соседей за сутки. Ведь это всегда отражалось на нашей политике. А почти все наши соседи сегодня — или члены ЕС, или скоро ими станут, или думают об этом. Поэтому, безусловно, ЕС — наш главный приоритет.
Следующие внешнеполитические приоритеты — Вышеградский союз и «Дунайская стратегия», принятое два года назад.
Не последнюю роль играет и «Восточное партнерство». Я лично был на Пражском саммите 2009 года, когда принималась эта программа. В Венгрии традиционно сложились дружеские отношения с Украиной и Молдовой. Поэтому понятно, что мы стремились добиться в рамках «Восточного партнерства» больше идей и больше денег. Сейчас эта тема немного отодвинута. Но Вильнюсский саммит является хорошей возможностью возобновить интерес венгерского общества к «Восточному партнерству». В ЕС достаточно денег и политической воли, чтобы поднять «Восточное партнерство» на более качественный уровень. Но на этих территориях у ЕС нет монополии, здесь имеют свои интересы и Москва, и Анкара, и это надо учитывать.